– Я хочу только показать общий характер переписки, –огрызнулся прокурор.

– Выражаю протест, – заявил Мейсон. – Это всего лишькосвенное доказательство, основанное к тому же на субъективном суждениисвидетельницы.

– Протест принят, – сказал судья Хартли.

– Вы получали письма из Южной Африки? – спросил прокурор, ивпервые в его голосе послышалось раздражение.

– Да.

– Как были подписаны эти письма?

– Ну… по-разному.

– То есть как это? – поразился Бергер. – Я думал…

– Что думал окружной прокурор не имеет значения, – вмешалсяПерри Мейсон. – Излагайте факты.

– Как были подписаны эти письма? – повторил вопрос Бергер.

– Некоторые из них, главным образом первые, были подписаныполным именем обвиняемого.

– Где сейчас эти письма?

– Их больше нет.

– Как это?

– Я их уничтожила.

– Изложите содержание этих писем, – уверенно произнеспрокурор. – Ваша честь, показав, что прямых доказательств больше не существует,я намереваюсь ввести в дело косвенные.

– Возражений нет, – сказал судья.

– Ваша честь, – заговорил Мейсон. – Я хотел бы задатьсвидетельнице несколько вопросов по поводу содержания писем и того, когда ипочему они были уничтожены. В зависимости от полученных ответов я решу,заявлять мне протест или нет.

– Сначала сформулируйте свои возражения, а потом можетезадавать вопросы, – решил судья.

– Я возражаю на том основании, ваша честь, что введениесодержания данных писем в качестве косвенного доказательства не было должнымобразом обосновано обвинением и, кроме того, как теперь выяснилось, некоторыеиз этих писем даже не имели на себе имени подзащитного. В связи с этимивозражениями я хотел бы задать свидетельнице несколько вопросов.

– Задавайте, – ехидно усмехнулся Гамильтон Бергер.

Мейсон спросил:

– Вы сказали, что эти письма были подписаны по-разному. Чтоименно вы имели в виду?

– Ну… – Она заколебалась.

– Отвечайте.

– Некоторые письма были подписаны разными… глупыми именами.

– Например? – настаивал Мейсон.

– Например, Длинноногий Папа.

По залу прокатился веселый смешок, который стих сразу, кактолько судья нахмурил брови.

– А другие?

– В том же духе. Понимаете, мы обменивались не толькофотографиями, но и забавными картинками.

– Что вы называете забавными картинками?

– Я фотолюбитель, обвиняемый – тоже… Сначала нас связывалотолько общее увлечение, но постепенно наша переписка приобрела личный характер.Я… Он попросил меня прислать ему мое фото, а я… шутки ради…

– Что же вы сделали?

– Я взяла фотографию чопорной дамы не первой молодости, но слицом интересным выражением недюжинной воли, скомпоновала ее с моим собственнымснимком в купальном костюме, увеличила и послала ему. Я подумала, что, если онпросто затеял небольшую почтовую интрижку, это его остановит.

– Было ли это простой шуткой или вы хотели обмануть его? –спросил Мейсон.

Она покраснела:

– Первая фотография должна была его обмануть. Она быласделана настолько удачно, что, как мне показалось, он ни за что не догадается,что это комбинированный снимок.

– Вы попросили его прислать в обмен его фото?

– Да.

– Вы получили его?

– Да.

– Что это было?

– На фото был изображен мускулистый спортсмен с головойжирафа в очках.

– Тогда вы поняли, что он сообразил, что вы хотели егопровести?

– Да.

– Что было после этого?

– Мы стали обмениваться подобными забавными картинками, икаждый старался перещеголять другого.

– И как вы при этом подписывали письма? – спросил Мейсон.

– Разными выдуманными именами, которые в какой-то степениподходили к этим картинкам.

– Так вы подписывали свои письма к нему?

– Да, так.

– И он подписывал свои письма к вам?

– Да.

Нарочито безразличным голосом адвокат спросил:

– Нечто вроде «Вашего Принца» или «Сэра Галахада»?

– Да.

– «Принц Мечты» или «Зачарованный Принц»?

Она вздрогнула:

– Да… Все последние письма он как раз подписывал«Зачарованный Принц»… «Принц Шарман».

– Где сейчас эти письма?

– Я их уничтожила.

– А известно ли вам, где те письма, которые вы писали ему?

– Я… я их тоже уничтожила.

Гамильтон Бергер подмигнул Мейсону:

– Продолжайте, мэтр, у вас это здорово получается.

– Каким образом вы их получили? – спросил он.

– Я… я пошла в его квартиру… то есть в контору.

– Так в контору или квартиру?

– В контору.

– Когда он там находился?

– Я… когда я получила письма, он был там.

Мейсон улыбнулся прокурору.

– У меня все, ваша честь, но я оставляю за собой правопродолжить перекрестный допрос по поводу этих писем. И я настаиваю на своемвозражении. Свидетельница не может присягнуть, что они приходили от моегоподзащитного. Она сама показала, что они были подписаны выдуманными прозвищами.

Судья Хартли повернулся к девушке:

– Эти письма вы получали в ответ на те, которые посылали?

– Да, ваша честь.

– Каким образом вы адресовали свои письма?

– Джону Джефферсону в правление компании по добыче,обработке и экспорту алмазов.

– На его южноафриканский адрес?

– Да, ваша честь.

– Вы отправляли письма обычной почтой?

– Да.

– И получали в ответ эти письма?

– Да.

– По их содержанию было совершенно ясно, что они написаны вответ на посланные вами?